Счастье было вчера или будет завтра…

В человеке заложены огромные возможности. Великие возможности. В том числе способность восхищаться. А значит, должно быть что-то такое в мире, «соизмеримое заложенной в нем способности». У человека появляется мечта.

Такие люди, как Гэтсби – редкость. Как редкие бабочки для знатока. Но только никто не называет бабочек великими. Гэтсби потому и велик, что сумел воплотить возможности, соответствующие своей мечте. Будучи по общественному и материальному положению гораздо ниже, чем та же Дэзи, он сделал себя сам, начиная с имени и заканчивая смертью. В нем был такой «романтический запал», которого хватило бы на многих, но сосредоточился он в одном человеке.

В чем же заключается его мечта? Это свалившееся с небес богатство, авторитет, связи, все самое лучшее в земной жизни, воплотившееся в изысканной девушке из высшего общества. Очень похоже на то, что позже назовут «Американской мечтой». На самом деле ее нужно вести от Фицджеральда и его Гэтсби.

«Американцы скорее согласились бы быть рабами, но только не крестьянами», которые дальше своего хозяйства ничего не видят и собирают скудное благосостояние по кирпичику. Гэтсби – одновременно и крестьянин (даже по происхождению), постепенно сколачивающий свое богатство, и раб своей мечты.

Американская мечта пошл?, банальна, способна в любой момент предать и подвести человека под дуло пистолета. И путь к ней далеко не праведен, скорее аморален и бесчестен. Но ею живут почти все, потому что только она соответствует величию замысла Творца, заложенного в человеке.

Вполне предсказуемо, что путь следования ей, в конце концов, приводит к трагедии. Как и оголтелое поглощение «Американской мечты» привело к Великой депрессии, которая зрела не только в фешенебельных кварталах, но и на съемных дешевых квартирах и гаражах с бензоколонкой, где хозяева топили ее в алкоголе. Но Гэтсби не пьет. В те годы в Америке ввели сухой закон. И Гэтсби, как губка, вобрал в себя все приметы того времени – от роскоши до разбоя, от мечты до полного падения и забвения в недрах всеобщей депрессии.

Фицджеральд провидчески предугадал ее начало в 1929 (сам роман написан в 1925, и в тексте есть упоминание Ника, что через пять лет все резко изменится). В период шатаний диапазон колебаний человеческой судьбы становится очень велик. Падения и взлеты стремительны и колоссальны.

Собственно, Гэтсби в каком-то смысле и осуществил свою мечту – он добился Дэзи, встав на один уровень с ней и уговорив уехать. Он спровоцировал ее осуществление, но только недозволенным путем, в обход общепринятым устоям. И вполне закономерно, что жизнь его на этом иссякла. Вряд ли он бы придумал себе еще одну мечту такого же масштаба, чтобы двигаться дальше.

Он всегда умел «вовремя остановиться». В библиотеке, которую он устроил в доме, все книги были настоящие, а не муляж, но страницы книг оказались неразрезанными. Это умение вовремя остановиться так восхитило Филина (так назвал незнакомого человека Ник), что он сам невольно последовал ему уже по отношению к Гэтсби – прибыл на похороны, но не успел на вынос тела. Он был единственным из прошлых гостей, кто провожал хозяина в последний путь именно потому, что тоже умел восхищаться. С ним тоже произошла небольшая авария – отлетело колесо.

Это отлетевшее колесо появится еще не раз. По всему роману разбросаны автомобильные столкновения, мелкие и серьезные – метафоры отношений между людьми. Только поездки Ника с Джордан всегда безопасны, они не задевают друг друга. Все остальные столкновения подводят под главную аварию с печальным концом для всех героев без исключения. Это своего рода всеобщая авария (та же Великая депрессия) – ее небольшой прототип можно наблюдать на вилле Гэтсби, когда разъезжаются гости.

Мечта закончилась, значит, и жизнь, посвященная ей, тоже. Гэтсби жил только будущим, которое мог осуществить сам. В этом и есть его величие. На это способны действительно немногие. В пределах этого романа лишь он один. Подавляющее большинство живет настоящим. Типичные представители «сегодняшнего дня» Том и Дэзи. От любой неприятности (от раскрывшейся измены или скрытого преступления) они привыкли сбегать. Эмоции у них вызывают лишь случайное совмещение времен, прошлого и настоящего – истерика Дэзи перед свадьбой из-за письма Гэтсби (но как быстро она успокоилась!) или слезы Тома, увидавшего миску с собачьими галетами, которые приготовила теперь уже мертвая Миртл. Да и Миртл с ее мужем – типичные обыватели сегодняшнего времени. У мужа, правда, есть очень небольшая мечта – купить машину, но и она не сбывается.

Но вот Ник, от лица которого идет повествование, он совсем другой. Он не похож ни на это большинство, ни на Гэтсби. Он человек прошлого. Воспоминания прошлого и сбор этих воспоминаний в настоящем для будущего – вот что составляет его жизнь. У таких людей много воспоминаний, люди охотно доверяют им свои секреты, ведь люди прошлого безобидны и абсолютно не вовлечены в борьбу за счастье. И с противоположным полом они нерешительны. Ник даже не может решить, нужна ли ему Джордан, хотя чувствует влюбленность и сама Джордан «наклоняет к нему голову».

Свою историю Ник начинает с далекого детства, со слов отца, которые он хорошо усвоил. Суть их в том, что не все люди одинаково устроены. В этом он смог убедиться на примере Гэтсби – человека практически без прошлого. Даже для читателя полная неожиданность внезапное появление, как из небытия, отца Гэтсби. Удивительно, что у этого человека тоже есть отец, который так далеко он был отброшен от настоящей жизни сына.

Ник очень долго подбирался к этому герою – своей полной противоположности. Видимо, в них изначально были заложены разные возможности к жизни. Как два мыса, причудливые в том, что обладают абсолютно одинаковой формой, но имеют «полное различие во всем остальном». Или как Запад и Восток Америки, которые он сравнивает, отдавая предпочтение «родному» Востоку.

Но человек не место, к которому можно подкатить, сев на поезд. Ник подходил к Гэтсби окольными путями. Сначала упоминает наряду со всеми другими юношескими воспоминаниями, потом становится его соседом, видя его издалека. Потом якобы слышит голос Гэтсби в гостях у Тома и Дэзи, предвосхищая события. Он иногда умеет и предугадывать.

Для того чтобы вместе проживать настоящее, Нику нужно иметь совместное прошлое с этим человеком. В конце романа, во множестве ложных финалов Ник постепенно отпускает в прошлое воспоминания о Гэтсби. Он словно сначала готовит там место, расчищает, утрамбовывает – где-то между Рождественскими каникулами и учебой в университете. Он все еще наслаждается этой историей, проводя ее аж до первых поселенцев Америки.

Из-за того, что все герои романа живут в разных временах, они нечасто сталкиваются друг с другом. Только Том и Дэзи всегда вместе, к ним охотно пристраивается на тахте Джордан. Да и парочка «автолюбителей» если бы не погибла, тоже держалась бы где-то неподалеку. Гэтсби появлялся мимолетно, как и на своем приеме, мало кем узнаваемый, поскольку будущее нельзя узнать. А Ник уже с самого начала видит эту историю в прошедшем времени и, в конце романа снова вернувшись в те края, уже не находит никого из ее участников. С Джордан их пути пересекаются лишь на мгновение.

И еще об одном хочется упомянуть напоследок. Над всеми этими людьми, что сталкиваются между собой и разбегаются в разные стороны, над всеми ними и «над этой безотрадной землей» возвышается один. Вернее, то, что от него осталось. «Глаза доктора Эклберга голубые и огромные… Они смотрят на вас не с человеческого лица, а просто сквозь гигантские очки в желтой оправе, сидящие на несуществующем носу». Это еще один атрибут Американской мечты – Бог в виде рекламного щита, вовремя не снесенного и создающего впечатление, что все свершается под его неусыпным взором.

Бог зрячий (да еще и в гигантских очках!), он все видит, в отличие от людей. Недаром говорит Уилсон: «Меня ты можешь обмануть, но Господа Бога не обманешь». Сосед пытается образумить его: «Да это же реклама!» Но невидящий Уилсон в жажде отмщения убивает не того человека. Это не тот человек, который задавил его жену, но в каком-то смысле это и тот человек. Это и есть тот самый Бог, в которого он верит.

Гэтсби «вырос из его раннего идеального представления о себе» и «остался верен своей выдумке до самого конца». Он имел очень хорошее зрение, которое позволяло ему «разглядеть» в зеленом огоньке противоположной пристани Дэзи. «Он был сыном Божьим… и должен был исполнить предназначения Отца своего, служа вездесущей, вульгарной и мишурной красоте». То есть Гэтсби по сути служил этому самому рекламного Богу на полинявшем щите, мимо которого тянутся по шоссе машины.

И мимо опустевшей виллы его еще долго будут проезжать запоздавшие гости, в надежде на продолжение вечеринки. И как истинный сын Божий, он был удостоен внимания толпы при жизни, но провожать его в последний путь пришли единицы: самый близкий человек (отец), недавний знакомый (Ник) и совсем случайный (Филин). Кроме того, Гэтсби был «канонизирован» в романной форме тем же Ником, которого вечно будет «сносить в прошлое». И можно представить, насколько долго еще будет жить этой историей читатель.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>